История. Источники
Что касается языка, то следует обратиться к анализу тех средств, которыми он пользовался. Язык Льва Диакона самым тщательным образом изучен Газе с филологической точки зрения. В первую очередь Газе отмечает заимствования из лексики и стилистики историка VI в. Агафия. Стараясь усвоить его словарь, Лев Диакон невольно проникается и свойственным этому автору пониманием отдельных фактов. Многие современные ему события он описывает в духе и даже в образах историографии VI в. Словоупотребление Плутарха, Иосифа Флавия, Прокопия прямо или опосредованно широко применяется Львом в его изложении. Следует, однако, отметить, что эти заимствования касаются только словоупотребления - нет ни одного примера сравнений героев "Истории" Льва Диакона с героями Агафия и Прокопия. Если и встречаются параллельные образы, то они заимствованы только из мифологии или из Гомера. В целом все-таки Лев пользуется в основном языком ранневизантийского общества, усваивая вместе с этим и общие элементы мировоззрения того времени.
Все позднеантичное у Льва Диакона, как и у других византийских авторов ранней и современной писателю Византии, переосмыслено в духе христианства. В текст вводятся не только отдельные термины, но и целые библейские выражения. Эта смесь лексики авторов VI в., а также Ветхого и Нового заветов составляет тот традиционный фонд, который явственно отразился в повествовании Льва Диакона.
Конечно, речь идет не о том, что Агафий и Прокопий, Новый завет и Иосиф Флавий, Гомер и Плутарх являются непосредственными источниками "Истории" Льва Диакона, однако заимствования именно из этих источников "маскируют" колорит и специфику описываемой Львом современности. Как в картинах сражений о которых рассказано в "Истории", так и в образах императоров, патриархов и стратигов постоянно чувствуется это влияние.
Что касается источников Льва Диакона в подлинном смысле слова, из которых он отбирает фактический материал, то, помимо личных наблюдений и услышанных им рассказов, в качестве придворного дьякона он мог опираться и на официальные записи о событиях (Карышковский. 1951; Каждан. 1961). Выразительным аргументом в пользу существования таких официальных записей о событиях является включение в придворную "Книгу церемоний" главы о вступлении на престол Никифора Фоки, где проведена откровенно официозная версия событий (см. дополнение четвертое). Такого рода записи (можно быть уверенным в этом) делались и о других событиях. Ничем иным нельзя объяснить совпадения данных и некоторые взаимно дополняющие друг друга сообщения у Скилицы и Льва Диакона. Безусловно, Лев был знаком и с житийной литературой: манера прославления им аскетизма свидетельствует о его начитанности в агиографии. Неизвестно, впрочем, знал ли он труд Симеона Метафраста вовремя написания своей "Истории"; Лев упоминает Метафраста, но говорит о нем только как о прорицателе (X, 6).
М. Я. Сюзюмов (1916) и П. О. Карышковский (1951) считают возможным предположить, что существовал исторический труд, для которого характерна благожелательная позиция в отношении к роду Фок и неблагоприятная - к представителям правящей Македонской династии, что этот труд и послужил главным источником для Льва Диакона в первых пяти книгах его "Истории" и что одновременно существовал особый труд, составленный в резко враждебных тонах к Никифору Фоке. Упомянутые особенности творчества Льва определили черты традиционализма его исторической "концепции" - такие, например, как византийский ("римский") патриотизм (ведь при Агафий Византия была повелительницей почти всей древней ойкумены), неизменное почтение к церкви и патриархам, уважение к синклиту и - самое главное - преклонение перед византийской аристократией. Что касается народа, то автор демонстрирует полное к нему уважение, если народ восторгается своими правителями - светскими и духовными. Но тот же Лев проявлял полное презрение к народу (подобное гомеровскому к "ничтожному" Ферситу), если низы дерзали на самостоятельные действия.
Лев Диакон много знал, во многом разбирался. Но, кроме его труда, мы располагаем рядом источников, которые не были известны Льву. Для того чтобы глубже понять описываемые им события и явления, необходимо использовать и другие исторические сочинения, а также географические и военные трактаты, законодательные акты, жития. Среди таких исторических произведений следует поставить на первое место хронику Иоанна Скилицы (XI в.). Этот труд дает наиболее подробные сведения о событиях в Византии с 811 до 1057 г., а с добавлениями Анонима (так называемого Продолжателя Скилицы) - до 1079 г. {Е. Цолакис, выполнивший критическое издание труда Продолжателя Скилицы, отстаивает мнение о написании и этого сочинения самим Иоанном Скилицей. См.: Цолакис. 1968. 75-99.} Более поздний труд Иоанна Зонары (XII в.) восходит к Скилице, но имеет с ним и много расхождений. Для правления Романа II дает также материал труд так называемого Продолжателя Феофана. Для характеристики порядков византийского императорского двора важным источником является "Книга церемоний" Константина Багрянородного, в которую включен "Клиторологий" Филофея с ценным описанием вступления на престол Никифора Фоки. Сведения об административном устройстве есть в книге Константина Багрянородного "О фемах" (Конст. Багр. Фем.), хотя и обнаруживающей тесную зависимость от сочинения Иерокла (VI в.). Существенные дополнения содержатся в тактиконах Бенешевича и Икономидиса.
Для понимания основ византийской дипломатии того времени, внешней политики империи, состояния соседних с Византией стран исключительно важен труд Константина Багрянородного, обращенный им к сыну и наследнику, "Об управлении империей" (Конст. Багр. Адм.).
Имеет некоторое значение также хроника, известная под именем Симеона Магистра или Псевдо-Симеона (до 963 г.), и ее продолжение, принадлежащее перу Георгия Монаха (963-969).
Особенно ценным источником для уяснения событий, связанных с войнами Святослава на Балканах, является "Повесть Временных лет", сохранившая тексты византийско-русских договоров Х в. Чрезвычайно полезен и труд арабского историка Яхъи Антиохийского (XI в.), который во многом (особенно при датировке событий) существенно уточняет и дополняет известия византийских историков. Не могут быть оставлены в стороне сочинения и других арабских авторов (Аль Макина, Табари, Ибн-аль-Атира), касающиеся истории Византии и ее взаимоотношении с арабами во второй половине Х в. (они используются в переводах В. Р. Розена).
Кроме того, имеют отношение к делу "Всеобщая история" сирийского писателя Бар-Эбрея (XII в.) и труды армянских авторов: "Повествование" Аристакэса Вардапета Ластивертци (XI в.) и сочинения Асохика (Степанаса Таронского-XI в.).
Из литературных произведений, дающих материал для понимания эпохи, можно отметить стихотворения Иоанна Геометра, диалог "Филопатрис" (подражание Лукиану), историческую поэму Феодосия Диакона о завоевании Крита Никифором Фокой и народный эпос о деяниях Дигениса Акрита.
По военному делу в Х в. появилось много трактатов, из которых можно получить хотя и противоречивые, но многочисленные данные о состоянии византийской фемной армии: "Тактика" Льва VI, "Воинский закон", "Силлога тактика", Аноним Хонигмана, Аноним Вари, "Стратегикон" Никифора, "О военных схватках Никифора".
Особенно обширна юридическая литература той эпохи. Действующим правом с конца IX в. стал свод законов "Василики", после которых появились разные сборники - руководства для судей того времени, весьма важны новеллы Льва VI, имевшие силу в течение всего Х в., и "Эпитоме законов".
Исключительное значение для характеристики внутреннего" строя и аграрной политики Х столетия представляют новеллы императоров Романа I, Константина VII, Романа II, Никифора Фоки, Цимисхия и Василия II, а также "Податной устав" Х в. рисующие картину острых социальных противоречий в византийском обществе. Ценные сведения содержатся в "Книге эпарха" (уставе византийских городских корпораций), опубликованной при, Льве VI и дополненной при Никифоре Фоке.
Из западноевропейских источников очень интересные, хотя а небеспристрастные данные о Константинополе и Никифоре Фоке сообщаются Лиутпрандом Кремонским.
Что касается агиографической литературы, то особенно много ценных сведений заключено в житиях Афанасия Афонского, Фео-дора Тирона, Луки Стилита, Никона Метаноита. Для второй половины Х в. интерес представляют также письма современников (Даррузес. 1960; 1966; Браунинг. 1954).
Общими справочными пособиями по византийским источникам являются работы К. Крумбахера (1897), Д. Моравчика (1958) и И. Караяннопулоса (1970). По вопросам истории церкви наиболее авторитетен труд X. Г. Бекка (1959). Особое место принадлежит "Регестам" Ф. Дэльгера (1924) - они содержат перечень и аннотации всех документов, исходящих от императорского двора; "Регестам" В. Грюмеля (1947) - об актах ведомства Патриарха и его "Хронологии" (1958). Безусловно, этим списком, источники, которые могут быть использованы при интерпретации сведений "Истории" Льва Диакона, далеко не исчерпываются. Не исключено, что могут быть обнаружены и новые данные как о событиях второй половины Х в., так и о самом авторе "Истории".